Деятельность С.Т. Аксакова на должности инспектора Константиновского землемерного училища

Константиновский межевой институт прошел долгий путь становления и исторического развития, прежде чем стать ведущим высшим учебным заведением в Российской империи по подготовке землемеров. Как известно, Манифест от 19 сентября 1765 года провозглашал Генеральное межевание

земель на всей территории Российской империи, «дабы Государственным размежеванием доставить всем владельцам покой и надежность их имений, а притом еще и установить точное положение границам всех владений»14. Проект был настолько масштабным, что буквально через несколько лет уже возник

«крайний недостаток в землемерах, …знающих арифметику, умеющих писать и чертить планы»15. Это обстоятельство и стало причиной учреждения в мае 1779 г. Землемерной школы в Москве. Открытие школы происходило во время торжеств по случаю рождения внука Екатерины II великого князя Константина Павловича, и в его честь учебное заведение стало называться Константиновским. В 1819 году был принят устав Константиновского землемерного училища.

В административном отношении училище состояло под начальством Межевой канцелярии, следовательно, распорядительная власть по учебному заведению была сосредоточена в руках главного директора Межевой канцелярии. Необходимо отметить, что Межевая канцелярия и Межевые конторы в то время составляли единое целое - Межевое ведомство, которое получило название Межевого корпуса. 28 июня 1836 года, уже после преобразования училища в Константиновский межевой институт, произошло организационное оформление должности главного директора Межевого корпуса. На эту должность был поставлен сенатор, тайный советник Иван Устинович Пейкер16, который одновременно исполнял обязанности попечителя института. Константиновский межевой институт находился не только в ведении главного директора Межевого корпуса, но и под началом министра юстиции. Эту должность с 1832 по 1839 год занимал Дмитрий Васильевич Дашков.

«Ближайшее и непосредственное наблюдение за училищем» осуществлял инспектор. В 1833 году 19 октября им стал титулярный советник С.Т. Аксаков18. 28 мая 1835 года по представлению попечителя И.У. Пейкера министру юстиции Д.В. Дашкову С.Т. Аксаков был утвержден директором новообразованного Константиновского межевого института19. В этой должности он пробыл до 4 февраля 1839 года.

Период служебной деятельности С.Т. Аксакова в Константиновском землемерном училище (с 1832 по 1835 года) в дореволюционном исследовании А.Л. Апухтина освещен достаточно скромно. Автор «Очерка…» рассмотрел сохранившиеся документы, начиная с момента преобразования училища в институт, однако его почему-то не заинтересовал период с 1833 по 1835 год, - когда С.Т. Аксаков состоял на должности инспектора Землемерного училища.

Буквально несколько строк посвятил этому периоду служебной деятельности С.Т. Аксакова и С.И. Машинский. Основным источником, на который опирался автор монографии, был текст высочайше утвержденного мнения Государственного совета от 10 декабря 1819 года «О новом устройстве Межевого корпуса», на его основании Константиновская землемерная школа переименовывалась в Константиновское землемерное училище. Как прообраз будущего устава учебного заведения, текст документа включал подробное описание правил деятельности новообразованного училища с перечислением обязанностей должности инспектора. После краткого изложения функций С.Т. Аксакова, как инспектора, автор монографии сразу переходит к периоду преобразования Землемерного училища в Константиновский межевой институт, что явно сужает картину подлинной истории этого учреждения.

В.С. Кусов в своей книге уделил внимание деятельности С.Т. Аксакова как инспектора Константиновского землемерного училища. В исследовании содержится интересное предположение автора о том, что своим назначением на эту должность С.Т. Аксаков обязан Президенту Петербургской академии наук А.С. Шишкову. К сожалению, В.С. Кусов не подкрепил данную версию ссылками на документальные источники. Важным достоинством данной монографии стало приведение полного текста высочайше утвержденного 10 декабря 1819 года мнения Государственного Совета «О новом устройстве Межевого корпуса», с подробным описанием функциональных обязанностей инспектора С.Т. Аксакова.

Таким образом, в дореволюционной, советской и современной историографии исследователи практически не затрагивали период службы С.Т. Аксакова в Межевом ведомстве с 1833 по 1835 год, ограничиваясь только перечислением его инспекторских обязанностей. На самом деле, сохранившихся документальных материалов о деятельности С.Т. Аксакова - инспектора крайне мало. Отсутствует в официальной документации оригинал его прошения о назначении на данную должность. Но сохранилось официальное письмо сенатора, главного директора Межевого корпуса И.У. Пейкера министру юстиции Д.В. Дашкову, в котором в частности говорится:

«Находящийся не у дел, титулярный советник Аксаков, изъявив желание продолжать службу по Межевому ведомству, подал ко мне прошение об определении его инспектором Константиновского землемерного училища. Признавая с своей стороны титулярного советника Аксакова весьма способным и достойным для занятия упомянутой должности,…покорнейше прошу Вас об определении сего чиновника вновь на службу и о помещении его на состоящую ныне при Константиновском землемерном училище вакансию инспектора…»20. Кому же именно обязан С.Т. Аксаков своим назначением на должность инспектора Константиновского землемерного училища? Сергей Тимофеевич о своем назначении в Московский цензурный комитет рассказывает в

«Воспоминаниях» и признается, что занял эту должность действительно благодаря рекомендации министра народного просвещения А.С. Шишкова21. Однако писатель совершенно не освещает в своих мемуарных произведениях период своего назначения и пребывания на должности инспектора Землемерного училища, а затем на должности директора Межевого института.

Известно, что подыскивали Сергею Тимофеевичу место для службы его старинные друзья - братья Княжевичи. Сохранилось письмо Александра Максимовича Княжевича, служившего в то время в канцелярии министра финансов: «По получении письма твоего, милый друг Сергей Тимофеевич, мы с братом Дмитрием Максимовичем23 держали совет, каким бы образом можно было посодействовать к исполнению твоего желания, и, к крайнему сожалению, видим плохой в том успех. Места, подведомственные Министерству финансов, находятся в Москве следующие: a) Казенная Палата; b) Комитет заготовления сукон; c) Таможня; d) Контора коммерческого банка и e) Горное правление. Ни в одном из сих мест, сколько мне известно, нет теперь ваканции; даже не знаю, имеется ли где таковая в виду… К месту члена Казенной палаты мы бы всего более могли тебе содействовать; но во 1-х) если бы оно и открылось, то на подобные вакансии всегда является такая куча кандидатов, иногда с рекомендациями от лиц коих ходатайства нельзя не уважить, что трудно наперед поручиться, кому оно достанется; во 2-х) занятия по подобной должности, особенно для человека, не привыкшего еще к ним, так много потребуют времени, что едва ли у тебя будут оставаться свободные минуты для Москвы. Во всяком случае, потрудись разведать на месте, нет ли в котором либо из вышепоименованных мест вакансии по тебе и уведомь: сколько можем, будем стараться здесь за тебя; но еще было бы лучше и успех надежнее, если бы ты мог в то же время исходатайствовать, чтобы тебя оттуда же и представили. Полагаю, что во всех прочих местах, кроме Палаты, должность члена присутствия была бы для тебя удобнее, только не знаю, какое где производится жалованье». В следующем письме 2 июля 1832 года А.М. Княжевич повторяет: «…мы рады стараться (подчеркнуто в оригинале - В.Д.) и сделаем все, что будет можно, но едва ли по нашему Министерству отыщется такое местечко, какого желается, а не лучше ли толкнуться по Придворному. Впрочем, разведывай, любезнейший, сам, и дай нам знать, а мы - повторяю - рады стараться!»24. Свою помощь в устройстве С.Т. Аксакова на службу предложил и его другой давний друг - Владимир Иванович Панаев25, 27 июля 1832 года он писал Сергею Тимофеевичу: «Узнав из письма твоего к Княжевичу, что ты желал бы служить по Министерству финансов или Министерству двора, я вздумал предложить тебе открывшуюся здесь вакансию управляющего Конторою театров, которую занимал Господин Гемних. Оклады места сего весьма значительны и простираются до 7000 рублей; но должно наперед тебе сказать, что труда не мало: надобно так-сказать посвятить себя службе. Главное занятие ? счетная часть; впрочем все другие части находятся в зависимости управляющего Конторою и он есть второе лицо после директора. Признаюсь, что я даже говорил о тебе и Министру, который позволил мне войти с тобою по сему случаю в партикулярное сношение. Сила в том, захочешь ли ты: 1) надеть на себя лямку настоящей службы, 2) находиться в команде князя Гагарина и 3) променять Москву на Петербург? Если решение сих вопросов будет в пользу моего предложения, то я советовал бы принять оное, ибо место управляющего здешними Театрами довольно видное и обеспечено хорошим содержанием. Во всяком случае, отвечай мне, любезный друг Сергей Тимофеевич, немедленно»28.

Но крайне интересен следующий сохранившийся в архиве документ, рассказывающий о том, почему С.Т. Аксаков оказался «не у дел». В его объяснительной записке военному генерал-губернатору Москвы Дмитрию Владимировичу Голицыну, которая касалась пропуска через цензуру комедии П. Иовского «Магистр, или Вот те на!» и увольнения Сергея Тимофеевича из Цензурного комитета говорится: «Увольнение от должности ценсора не столько меня оскорбило, как отношение Вашего Сиятельства к Министру народного просвещения… Ваше Сиятельство именно обвинили меня одного, и в выражениях, оскорбительных для моей чести… Это мое особенное наказание, ибо не вашему сердцу написать такой жестокий и незаслуженный приговор человеку уже и без того пострадавшему, смею сказать, невинно!... Итак, в чем же я виноват, Ваше Сиятельство? Не будете ли вы сами жалеть, когда отношение ваше к Министру воспрепятствует мне получить другое место, обещанное мне бывшим начальником моим князем Сергеем Михайловичем Голицыным, что по небогатому моему состоянию лишит меня возможности жить в Москве и воспитывать десятерых детей, цель, для которой я живу на свете?».

· Официальное увольнение С.Т. Аксакова с должности цензора произошло 23 февраля 1832 года, а объяснительную записку Д.В. Голицыну Сергей Тимофеевич написал спустя два месяца после отставки - 20 мая 1832 года. Затем, через 17 месяцев он уже поступил на службу в Межевое ведомство. Учитывая эти факты, можно предположить, что С.Т. Аксаков и в письме к генерал-губернатору имел в виду должность инспектора Константиновского землемерного училища. Возможно, уже тогда он ожидал этого назначения, во всяком случае, именно к этому времени относятся его педагогические публикации в газете «Молва». Кроме того, в архивах сохранилась информация о том, что Сергей Тимофеевич состоял в дружественной переписке с высокопоставленным чиновником Министерства юстиции Александром Федоровичем Веймарном30, а за год до определения на должность неоднократно встречался с И.У. Пейкером. Таким образом, возможно, именно непосредственный руководитель С.Т. Аксакова в Цензурном комитете, попечитель Московского учебного округа С.М. Голицын, начальник департамента Министерства юстиции А.Ф. Веймарн и главный директор Межевой канцелярии И.У. Пейкер помогли С.Т. Аксакову устроиться на должность инспектора Константиновского землемерного училища. Окончательное решение об определении С.Т. Аксакова вынес Правительствующий Сенат во главе с министром юстиции, по должности генерал-прокурором Правительствующего Сената, Д.В. Дашковым по предварительному представлению главного директора Межевой канцелярии И.У. Пейкера.

Анализируя мнение Государственного Совета от 10 декабря 1819 года «О новом устройстве Межевого корпуса», можно уточнить, в чем заключались функции С.Т. Аксакова в Константиновском землемерном училище:

· Обязанности С.Т. Аксакова-инспектора сводились к распределению времени для классов, составлению ежегодных классных табелей, наблюдению

«за порядком и успехами в учении» вверенных ему учеников.

· В училище принимались дети «обер-офицерских, канцелярских и других, изъятых от подушного платежа состояний». Преимуществом при поступлении обладали дети «таких чиновников, кои служили или служат при межевых правительствах». Общий штат учеников составлял 200 человек. Существовала возможность приема в училище сверхштатных воспитанников, состоящих на собственном иждивении. Именно инспектор определял по результатам вступительных экзаменов уровень знаний поступающих, кому из них и сколько учиться в низшем или в высшем классах. Если же в течение трех лет выяснялось, что ученик неспособен к учению, инспектор имел право поставить вопрос о его исключении из училища.

· Училище можно было окончить и досрочно, все зависело от прилежности и способности ученика. Самые даровитые ученики определялись по представлению инспектора в «межевые канцелярию и конторы в число канцелярских служителей, канцеляристами»32.

Таким образом, круг обязанностей инспектора училища С.Т. Аксакова замыкался на организационных и воспитательно-нравственных вопросах обучения. В то же время, Сергей Тимофеевич лично не мог принять решение о зачислении в учебное заведение или исключении из училища учеников, он только подавал рапорт-прошение по этому вопросу на рассмотрение и утверждение главному директору Межевой канцелярии И.У. Пейкеру. Ответы Межевой канцелярии, адресованные инспектору училища титулярному советнику С.Т. Аксакову, за 1834 год на данные рапорта-прошения, сохранились в фондах ЦГА города Москвы. Указанные документы позволяют сделать вывод о том, что, помимо 200 учеников, обучавшихся в Училище, в 1834 году было принято дополнительно 12 учеников. Исключены из списков по болезни и неспособности к учению 23 человека (в том числе один в связи со смертью воспитанника); переведено в чертежные Межевой канцелярии 18 человек, и им присвоено звание землемерных помощников. Причем перевод в штат канцелярии учеников осуществлялся только в том случае, если после окончания курса был сдан успешно публичный экзамен. Если же курс наук был не окончен воспитанником, Межевая канцелярия отказывала в переводе. За 1834 год сохранилось порядка 7 таких отказов. Сверхштатно за год было принято по сохранившимся документам 7 человек и только один из них переведен в число штатных учеников.

Таким образом, хотя и неизвестно точное количество и фамилии учеников, успешно сдавших экзамен в конце 1834 учебного года, можно предположить, исходя из сохранившихся документов, что их численность составляла примерно 195 человек. Все они были приходящими, то есть жили «большей частью в самых отдаленных краях пространной Москвы, нередко в совершенной нищете и без всякого надзора», в то время как само училище располагалось практически в центре Москвы - «в казенном доме в Хохловском переулке, что близ Покровки»35. Многие из учеников вынуждены были наниматься «для услуг и, тем преграждая себе путь к успехам», оставались на долгое время в одном классе, другими словами, «на второй год». Такое «затруднительное положение» училище имело вплоть до 1836 года - до преобразования в институт и получения статуса закрытого учебного заведения. Но, несмотря на все эти трудности обучения в Землемерном училище, по словам предшественника И.У. Пейкера тайного советника Б.А. Гермеса, «училище это по нынешнему образованию принесло большую пользу», так как за 8 лет существования 136 выпускников этого учебного заведения, опытных землемеров и помощников, продолжили службу в Межевом ведомстве36. Один из таких выпускников училища, ставший первым российским каллиграфом, коллежский советник Александр Максютин в 1834 году «из благодарности к тому месту, в котором он получил образование, препроводил… в пользу Константиновского училища триста прописей, изданных им на русском и французском языках. Вместе с тем, господин Максютин, желая быть полезным сему учебному заведению, изъявил готовность иметь под своим надзором и управлением класс чистописания без всякого жалованья». Этот вклад известного каллиграфа А. Максютина в улучшение учебной деятельности училища по достоинству оценил директор Межевого корпуса И.У. Пейкер в своем письме к инспектору С.Т. Аксакову: «имея в виду, что по межевой службе для письма на планах, картах, ведомостях и реестрах, в особенности нужен изящный и чистый почерк, я полагаю, что предложение господина Максютина принесет немаловажную пользу вверенному Вам училищу».

Помимо упомянутого предмета чистописания, в училище, которое разделялось на 4 класса, преподавались следующие дисциплины:

- в I классе - «приготовительном» - российская грамматика, правописание, чистописание, начальные основания арифметики, рисования и закон Божий.

- во II классе - высшем арифметическом - «закон Божий, арифметика вообще, российская словесность, рисование, чистописание, французский и немецкий языки»

- в III классе - геометрическом - закон Божий, геометрия, российская словесность, рисование, история, география, французский и немецкий языки.

- в V классе - тригонометрическом - закон Божий, тригонометрия, ситуация, российская словесность, история, география, рисование, гражданская архитектура, межевые законы, французский и немецкий языки38.

Полный состав учителей Константиновского землемерного училища неизвестен. Только благодаря сохранившимся указам Межевой канцелярии, адресованным инспектору С.Т. Аксакову, можно назвать нескольких преподавателей: учителя российской словесности титулярного советника Терликова, место которого 8 февраля 1834 года занял губернский секретарь Егор Афанасьевич Ярцев; учителя титулярного советника Ивана Редера; учителя Ранцевича; преподавателя межевых законов титулярного советника Милюкова; старшего учителя французского языка губернского секретаря Дрозе; учителей - титулярного советника Белова и коллежского регистратора Яковлева. 21 сентября 1834 года вместо учителя рисования землемера Чудаковского в должность вступил титулярный советник Цвиленев39. Помощником инспектора Константиновского землемерного училища был губернский секретарь Гинкуль.

Благодаря хлопотам Сергея Тимофеевича, в апреле 1834 года наиболее усердных учителей - «титулярного советника Белова, 14-класса Яковлева», а также помощника инспектора училища Гинкуля наградили «за ревностную службу» выплатой «в размере половинного оклада получаемого ими жалования»40. Заслуги самого Сергея Тимофеевича также не остались без внимания начальства. 25 августа 1834 года главный директор Межевого корпуса И.У. Пейкер выступил с ходатайством перед министром юстиции Д.В. Дашковым о присвоении С.Т. Аксакову чина коллежского асессора. И.У. Пейкер писал, в частности:

«Милостивый государь Дмитрий Васильевич! В отношении моем от 24 октября 1833 года… я имел честь довести до сведения Вашего Превосходительства, что Константиновское землемерное училище в Москве, при произведенном мною обозрении оного, найдено было во всех частях в совершенном расстройстве. В ноябре месяце того же года определен по ходатайству моему инспектором помянутого училища титулярный советник Аксаков. Усердными трудами сего достойного чиновника училище в короткое время приведено в лучшее положение, и ученики, при его примерном управлении, оказывают не только быстрые и удовлетворительные успехи в учебных предметах, но и нравственностию и хорошим поведением заслуживают вполне одобрения. К сему много способствовало определение на учительския места людей способных и достойных, несмотря на затруднения, встреченные господином Аксаковым в приискании их по ограниченности окладов жалованья, определенных учителям Константиновского училища по нынешнему штату оного. Удостоверившись лично в заслугах господина Аксакова по училищу, я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство об исходатайствовании ему, в воздание усердной и полезной его службы, награды чином коллежского ассесора… В настоящем же чине он прослужил слишком 7-ми лет...»41.

Письмо дает возможность сделать вывод о том, что к исполнению обязанностей инспектора С.Т. Аксаков официально приступил 20 октября, а по факту - в ноябре 1833 года. Высокая оценка деятельности Сергея Тимофеевича в Землемерном училище со стороны его непосредственного руководства говорит о многом, ведь с момента вступления С.Т. Аксакова на эту должность прошел неполный год. Результатом ходатайства И.У. Пейкера стало официальное пожалование чина коллежского асессора С.Т. Аксакову, правда, произошло это только спустя два года - 18 июля 1836 года. Для объяснения столь странного промедления, необходимо обратиться к послужному списку Сергея Тимофеевича.

Дело в том, что чин коллежского асессора Сергей Тимофеевич получил еще 18 февраля 1819 года. Но спустя 9 лет, в 1828 году, С.Т. Аксакова переименовали обратно - в титулярные советники, в соответствии с Указом Александра I Сенату от 6 августа 1809 года42. В Указе говорилось, что производству в чин коллежского асессора могли подлежать только те лица, которые имели оконченное высшее образование либо выдержали экзамен по установленной программе. Кроме того кандидат должен был иметь соответствующую выслугу лет43. Из биографии С.Т. Аксакова известно, что в Казанском университете он полного курса наук не окончил, уволившись «в следствие прошения… для вступления в действительную службу», и значит полного высшего образования так и не получил44. Можно предположить, что его ошибочно произвели в 1819 году в коллежские асессоры, ориентируясь исключительно на срок выслуги в предыдущем чине - 3 года, и не обратив должного внимания на неоконченный курс наук в университете. Эту неточность, видимо, заметили только во время его пребывания на должности цензора Московского цензурного комитета и поспешили исправить. Хотя, надо заметить, что, по мнению исследователей, этот указ «не стал стимулом повышения образовательного уровня чиновничества» и многим ведомствам иногда представлялись «разрешения не соблюдать предписанный Указом порядок».

Однако, значительная выслуга лет С.Т. Аксакова в чине титулярного советника, существенный вклад его в развитие училища, а затем и института, личное ходатайство И.У. Пейкера перед министром юстиции в конечном итоге сыграли свою роль, и Сергей Тимофеевич официально 18 июля 1836 года был поднят на ступеньку выше в Табели о рангах. Почему этого не произошло в том же, 1834 году? Возможно, что задержка на 2 года была связана с внутренними преобразованиями учебного заведения и положенной в данном случае бюрократической процедурой, когда решение определялось в Правительствующем сенате и затем доводилось до сведения Департамента юстиции. Дело о пожаловании С.Т. Аксакову чина коллежского асессора растянулось до 11 июля 1838 года. Именно этим числом датируется рапорт от «заведующего институтом Межевой канцелярии второго члена Максимова попечителю Константиновского межевого института, господину тайному советнику, сенатору и кавалеру И.У. Пейкеру» об отчислении из жалования С.Т. Аксакова, надо сказать, «ощутимой» пошлины, которая составляла 6% его годового жалования - 226 рублей 51 копейку - «за награждение означенным чином». Таким образом, процесс по официальному и обоснованному присвоению чина коллежского асессора С.Т. Аксакову длился в общей сложности 17 лет.

Интерес представляет документ, находящийся в ЦГА города Москвы, под которым подписался в качестве присутствующего свидетеля С.Т. Аксаков, - «Клятвенное обещание» губернского секретаря Егора Афанасьевича Ярцева при поступлении на службу в Константиновское землемерное училище на должность учителя российской словесности. Это присяга на верность императору Николаю Павловичу, его императорскому высочеству цесаревичу Александру Николаевичу, в которой губернский секретарь Ярцев обещал «нелицемерно служить и во всем повиноваться, не щадя живота своего, до последней капли крови, …определяемым Инструкциям и Регламентам и Указам, надлежащим образом по совести своей исправлять, и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды, и противно должности своей и присяги не поступать...»46. Такая присяга была обязательной для всех учителей Землемерного училища, вступающих в должность.

Полевая практика была неотъемлемой частью учебного процесса в Землемерном училище. Желая сделать эту часть учебного процесса более эффективной, С.Т. Аксаков в мае 1834 года организовал совещание, на которое пригласил ведущих учителей, ответственных за практическую сторону образования в училище: «преподавателя искусства изящного черчения» прапорщика Корпуса ьопографов Костырева, старшего учителя математики Ешевского и учителя географии Руднева. На этом совещании было решено просить Межевую канцелярию о покупке по каталогу военно-топографического депо различных инструментов, карт и описаний, необходимых для преподавания географии и для упражнений учеников в практической геодезии.

И.У. Пейкер обеспечил со своей стороны исполнение данной просьбы С.Т. Аксакова «без замедления»47. И уже через два дня, что было крайне быстро для сложного бюрократического аппарата Межевой канцелярии, деньги - 1030 рублей ассигнациями на покупку пособий и инструментов, «потребных для практических упражнений учеников» были отправлены инспектору училища48. Образование лучших, опытных землемеров для будущей пользы обществу и Отечеству - эта цель объединила главного директора Межевого корпуса и инспектора накануне преобразования училища в институт.

Надо отметить, что через четыре месяца - в сентябре 1834 года - началась уже масштабная подготовка к предстоящей реформе учебного заведения. Именно в это время И.У. Пейкер распорядился, чтобы прием штатных учеников был приостановлен, кроме тех, которые способны были выдержать экзамен сразу в третий класс - геометрический. Он инструктировал инспектора С.Т. Аксакова: «…предписываю Вам, впредь до ожидаемого преобразования Константиновского училища принятием вновь учеников вообще остановиться, докладывая мне всякий раз о таких случаях, когда особенные дарования просящихся о помещении в ученики, дозволяют изъятия из сего правила…».

Оценивая период деятельности С.Т. Аксакова на должности инспектора Константиновского землемерного училища, необходимо отметить, что это был подготовительный этап к преобразованию училища в Межевой институт. Возможно, что вышестоящее руководство (в лице И.У. Пейкера и Д.В. Дашкова) оценивало потенциальные возможности Сергея Тимофеевича: сможет ли инспектор поставить на ступень выше устройство этого учебного заведения? По свидетельству А.Л. Апухтина, вопрос преобразования назрел еще в 1820-х годах, то есть практически за 10 лет до поступления С.Т. Аксакова на службу в Межевое ведомство50. К моменту прихода в училище С.Т. Аксакова, как свидетельствуют документы, оно находилось в затруднительном положении и «во всех частях в совершенном расстройстве»51. Привести его «в лучшее положение» удалось благодаря «примерному управлению» Сергея Тимофеевича: он максимально наладил процесс обучения, привлек в Землемерное училище на службу новых преподавателей и надзирателей. Возможно, что представление С.Т. Аксакова к чину коллежского асессора было со стороны И.У. Пейкера «моральным поощрением» за труд, - в преддверии проведения непростых ответственных преобразований, которые бы потребовали именно от С.Т. Аксакова - инспектора и С.Т. Аксакова - будущего директора института колоссального напряжения сил и проявления всех его организационно-педагогических талантов. И И.У. Пейкера, и С.Т. Аксакова на тот момент объединяла одна цель - образовывать «лучших» землемеров, а для того, чтобы эту цель достигнуть - необходимо было переустраивать Константиновское землемерное училище52.