Лекция 13 декабря 1949

... Остановлюсь теперь на словах в сценарии. Когда мы говорим, что образ имеет показываться сценаристом и режиссером в действии, в движении, естественно, что мы не исключаем здесь такого важного понятия, как слово, может быть мощным средством обобщения.

Есть слово в кинематографии единственным средством обобщения? Нет. Слово, то есть актерские диалоги - не единственное средство обобщения, но является самым главным и самым первым количественно и качественно наиболее портативным средством обобщения. Вы знаете целый ряд приемов, когда монолог не менее мощным художественным средством. Я имею в виду внутренний монолог, иногда даже не совсем тождественен разговоре, а иногда искусственно трансформирует ее. Такая манера подачи тоже может быть не менее сильной, чем обычный монолог.

В фильме "Мичурин", там, где сам Мичурин и его жена вспоминают свою юность, актеры - он и она - идут себе молча, а голоса других актеров словно озвучивают их по немых, неартикулюючих устах и ведут любовный диалог. Для данного драматического места такая форма передачи воспоминаний оказалась более выразительным, более патетической и более уместной, чем если бы это было разыграно обычным диалогом.

Я не хочу сказать, что к таким приемам надо часто обращаться или надо всячески избегать диалога. Можно иногда его обходить в каких-то случаях, когда это диктуется не вашим капризом, а самой природой эпизода, местом его в фильме. Чувство меры должно подсказать вам, каким видом словесной оружия вы пользоваться при решении каждого данного эпизода.

Следует также всегда помнить о необходимости персонификации языка.

Вы, наверное, обратили внимание, что некоторые фильмы не производят впечатления, несмотря на наличие вроде всех компонентов для этого: коллизия есть, политическая значимость-огромная, актуальность - огромная, действующие лица типичные, режиссура хорошая, операторская работа хорошая, смонтировано динамично. И по технологии - с какой стороны ни подойти - все в порядке. В чем же дело?

Я объясняю это так: актеры засыпают вас бенгальским огнем, а не настоящим. Искры из глаз сыплются, а вам от них не жарко. Ведь текст газетной статьи, умной и важнейшей, когда он распределен кусочками между персонажами, не окажет нужного, целостного впечатления, потому что он не идет от природы персонажей, их направленности, не согретая их человеческими чувствами - нет страхом, ни ненавистью, ни любовью , ни страданием. Служебное, оно так по-служебной и воспринимается.

Допустим, нам нужен князь. Вы возьмете замечательного актера, оденете его во фрак, и князь этот вдруг заговорит так: "Отеперенькы я в пять смалитиму трубку".

Все. Я привел этот комедийный пример, чтобы показать, что речь всегда должна соответствовать сути образа. Эта языковая соответствие не такая уж простая вещь, как кажется на первый взгляд. Особенно следует быть внимательным и предельно, до тонкостей разбираться в вопросах словесного изображения так называемых простых людей - рабочих и колхозников. Этот вопрос исключительно важен. [...]

Что сценарист должен делать со словом во имя жизненной правды? Должен ли он залезать в шкуру косноязычной человека и, изображая ее, чревовищаты оттуда такими словами, как "вот тут", "отамечкы" и т.п., или нужно что-то другое? Так, нужно другое. Не прибегать к стенографический чревовищання, а взять на себя роль культурного переводчика.

Если сценарист возьмет на себя роль культурного переводчика, тогда ресничка покажет рабочего и крестьянина в кинематографии такими, какие они есть, а не такими, какими делает их косноязычна речь.

Я проиллюстрирую вам свое мнение одним примером. Представьте себе, что вы не знаете болгарского языка и разговариваете с болгарином, а переводчик у вас человек некультурная и неразумна. Тогда и у болгарина останется такое впечатление, что он разговаривал с дураком. Напротив, если переводчик культурный, с очень богатым лексиконом, богатый мнением, то даже некоторые ваши языковые ошибки он сгладит и переведет сказанное вами так, что о вас останется верное впечатление.

Итак, я считаю, что лексикон нашего героя должно быть индивидуализирован, но ни в коем случае не натуралистический.